Сергей Брилев: Не только власть маргинализировала нашу оппозицию. Оппозиция сама маргинализировалась по полной программе
Журналист, ведущий программы «Вести в субботу» Сергей Брилев вместе с ведущим «Картины дня» Александром Яковлевым рассуждают, что же будет с Родиной и с нами.
Яковлев:
- Добрый вечер. Я с удовольствием и почтением представляю нашего сегодняшнего гостя. Журналист, ведущий программы «Вести в субботу» Сергей Брилев. Сергей Борисович, добрый вечер. Спасибо, что нашли время и пришли.
Брилев:
- Здравствуйте.
Яковлев:
- Я знаю, что «Комсомольская правда» – место для вас не чужое.
Брилев:
- Намоленное.
Яковлев:
- Вы три года проработали в газете.
Брилев:
- Это как считать. Потому что в свое время, это был 1990 год, редакция «Комсомольская правда» в свойственной комсомольско-молодежной манере решила неразрешимую проблему, связанную с особенностями советского, как, впрочем, и нынешнего российского законодательства. Нас было несколько ребят, несколько человек, которые были студентами дневных отделений разных факультетов, не обязательно МГУ, я сам в МГИМО учился. Не важно. В основном – МГИМО и МГУ. Которые очень хотели работать, которые работали, но которых в принципе нельзя было взять на работу, потому что они были студентами дневного отделения. И тогда для нас придумали такую форму как стипендиаты газеты «Комсомольская правда». И стипендия «Комсомольской правды» равнялась зарплате стажера.
Яковлев:
- Это 1990-1993 год?
Брилев:
- Да. Поэтому мы все работали кто-то с 1989-го, кто-то с 1990-го, в виде стажеров. А потом однажды я пришел на редколлегию, будучи дежурным от отдела, опоздал секунд на тридцать. И очень строгая Ядвига Брониславовна Юферова, которая сейчас зам. главного редактора «Российской газеты», а тогда была первым заместителем у Фронина в «Комсомолке». Что это, говорит, вы опаздываете? Я говорю: знаете, вообще я, строго говоря, студент, здесь на общественных началах. – Каких общественных началах? В отдел кадров! Это привело к тому, что действительно трудовая книжка у меня выписана, штампик стоит, еще, по-моему, даже написано «Орган ЦК ВЛКСМ «Комсомольская правда»«.
Яковлев:
- Хотел бы вернуться к новому правительству. Вы были сильно удивлены?
Брилев:
- И да, и нет. Если описывать мои сугубо такие человеческие эмоции, то, сев около телевизора, я непременно хотел около телевизора это смотреть, у меня был разъездной день, но это надо смотреть, а не только слушать, я правильно сделал, что смотрел. Потому что, когда я увидел перегнувшегося через стол, явно выделявшегося там Владимира Мединского, с которым я имел честь вместе учиться, я, конечно, подпрыгнул. Не буду скрывать, что я где-то с поздней осени прошлого года знал о том, что велик шанс, что Владимир Ростиславович окажется в орбите Министерства культуры. Это обсуждалось. Может быть, не очень широко, я об этом публично нигде не говорил. Но такая информация у меня была. Но не первый зам, а министр – это, конечно, была удивительная для меня история. Круто, наверное, то слово. И очень многим другим я тоже был удивлен. И приятно удивлен. Генерал Колокольцев, безусловно.
Но, пожалуй, я очень рад за то, как идет работа у Дениса Мантурова – человека, который сменил Христенко. Наибольшую симпатию у меня, конечно, вызвало назначение Николая Никифорова, Минкомсвязи. Дело в том, что я очень часто бывают в Татарстане. Раза три за год я бываю там. Это один из тех регионов, за которым нужно внимательно следить. Действительно знать, кто там, что там. Потому что он без конца выдает на-гора какие-то интересные истории. И года четыре назад, возвращаясь из Казани в самолете, мы оказались соседями с очень симпатичным молодым человеком, который меня чуть-чуть даже замучил. Как мы с ним познакомились, так двумя часами позже в Москве мы расстались, я немножко с тяжелой головой от него уходил. Это был нон-стоп, с огромным энтузиазмом, со знанием рассказывал о всех этих IT-технологиях и так далее. И у него получилось в Татарстане.
Яковлев:
- Все же кадровая революция состоялась? 75 % - это очень серьезная цифра. С другой стороны, все вице-премьеры…
Брилев:
- Там как считать. 75 % от министров, но не от вице-премьеров.
Яковлев:
- Если мы посмотрим на вице-премьеров, сплошь знакомые лица.
Брилев:
- В основном. Голодец все-таки появилась среди вице-премьеров. Но в основном – да. Если мы пересчитаем правительство именно в единицах, не деля – вице-премьеры, министры, то получается процентов 50 или побольше. Это очень существенное обновление. Но революцией это не назовешь, потому что во главе правительства и во главе страны стоят люди, которых мы хорошо знаем.
Яковлев:
- Тут же эксперты сказали: теперь у нас два центра силы. Есть Минэкономразвития – господин Белоусов, есть Набиуллина, которая теперь помощник президента. Вы согласны?
Брилев:
- Не совсем. Чем предыдущая ситуация особенно отличалась? Был Аркадий Дворкович, который является доверенным по-настоящему сотрудником Дмитрия Анатольевича Медведева, он был помощником по экономическим вопросам президента Медведева. Была Набиуллина – сильный министр в сильном правительстве сильного премьера Путина. Поэтому тут говорить о каком-то двоевластии я бы не стал. Потому что буквально в последние несколько часов выяснилось, что те бывшие министры правительства, которые перешли в Кремль в ранге помощников, не обязательно будут заниматься строго тем, чем они занимались до этого. Взгляните на Голикову. Тоже ведь про двоевластие еще утром говорили, что будет Вероника Скворцова, кстати, замечательный человек. Короткое лирическое отступление. Свидетель, слава богу, не пришлось лечиться, но видел собственными глазами – практикующий врач. Без дураков. С кафедрой, с отделениями, с рассматриванием медицинских бумажек, в которых мы с вами ничего не понимаем
Этим утром говорили, что будет Вероника Скворцова в Минздраве и будет Голикова на этом же в Кремле. Опаньки, к вечеру выясняется, что Голикова будет заниматься Абхазией с Южной Осетией. Все на самом деле не столь однозначно. И потом, меня вообще немножко смешат разговоры, до этого две недели творилась истерика: вот, Медведев уехал в Кепм-Дэвид, да что же это, у нас президент формирует правительство? А как же? Я не понимаю, о чем идет речь. Да, у нас президент формирует правительство. Есть такой документ, который иногда нелишне перечитывать, называется Конституция Российской Федерации. С ней можно соглашаться или не соглашаться. Есть пара вещей в конституции, которые мне совсем не нравятся. Но это главный закон страны, поэтому это закон. В этом документы вполне четко написано, что да, министры утверждаются указом президента.
Яковлев:
- Много говорилось об открытом правительстве. Медведев вроде бы как максимально открыт. А с другой стороны, показательно – Дмитрий Анатольевич не показал журналистам список министров. Не было открытого обсуждения.
Брилев:
- Вы имеете в виду, когда он приходил к Путину с этой черной папочкой?
Яковлев:
- Да. Так где же открытое правительство?
Брилев:
- Мы смешиваем два понятия. Есть собственно кабинет министров и есть идея экспертного сообщества, которое работает рядом с правительством и во главе которого теперь будет стоять Михаил Абызов в качестве министра без портфеля – министра открытого правительства. Поэтому, если мы говорим об открытом правительстве как об институте, то его заседания в прямом эфире транслировались все это время. Если же мы говорим об открытом правительстве как о метафоре, то да, я тоже предполагал, даже не то, что я предполагал, кто мы такие, чтобы предполагать. Мы с вами – рядовые налогоплательщики, подставки для микрофонов. А вот гости серьезные политические, которые приходят к вам в программу, ко мне в программу, они у меня в эфире последние полтора-два месяца, в том числе представители партии власти, говорили о том, что вполне вероятно, что во время консультаций при утверждении на должность премьер-министра будет обсуждаться не только сам кандидат в премьер-министры, каковым стал Дмитрий Медведев, как и ожидалось, но и некий пакет личностей, с которыми он приходит. Вот этого в полной мере, конечно, не произошло. Это не является ни нарушением Конституции, все произошло строго так, как Конституция предполагает. Но она предполагает такой порядок, какой он был, и она вовсе не отрицает возможности того, о чем я говорил сейчас. Приходит кандидат в премьеры, идет по фракциям.
Яковлев:
- Вас тоже это удивило?
Брилев:
- Я ожидал чуть большей в данном случае не то чтобы открытости, но такого, если хотите, не свободы маневра, такую площадку, где было бы большее движение. В итоге мы увидели вполне конституционный, весьма закрытый процесс.
Яковлев:
- Не могу не спросить об оппозиции. Ваше отношение к тому, что происходило в Москве 6 мая, к кочующему оппозиционному лагерю «ОккупайАбай», который потом превратился в «ОккупайБаррикадную», а чуть позже – в «ОккупайАрбат»?
Брилев:
- Давайте я отвечу на ваш вопрос. Но, как ни странно, поставлю его, не уйду от него, а, наоборот, сделаю даже его чуть порадикальнее. Потому что, как это ни парадоксально, мне до сих пор не приходилось особенно публично говорить о том, почему и при каких обстоятельствах мы в редакции принимали решение о начале освещения декабрьских оппозиционных акций. Как вы помните, они все были по субботам. Программка моя называется «Вести в субботу», поэтому особенно в декабре-январе я был крупнейшим специалистом по массовым уличным шествиям. И думаю, что, отвечая на этот вопрос, я вам отвечу на тот, который задали вы.
Смотрите, я буду концептуален. Мне очень не нравился предыдущий закон, который предполагал 45-тысячное членство в партии для того, чтобы создать партию. Если кто-то отвлекся, не все зрители понимают эти нюансы, но для того, чтобы участвовать в политической жизни в России, нужно создать партию. А для того, чтобы создать партию, нужно было создать 45 тысяч членов. Сейчас эта планка понизилась до 500, но мы возвращаемся к реалиям образца осени прошлого года. Я не раз и не два своим приятелям, а они у меня есть на оппозиционной стороне, говорил: друзья мои, вы тут жалуетесь. Закон непростой. Но вы попробуйте. В конце концов, 45 тысяч человек в стране с населением в 140 миллионов – это не так сложно. Это в известной степени тест на политическую дееспособность. Я с Володей Рыжковым это обсуждал года полтора назад. Он говорил: старик, вот в этот раз точно попробуем. Но на самом деле за все время действия закона попробовали единожды. Да, оступились, но один раз. Это не является системным ответом.
Итак, ничего у них из этого не получилось. И вот вдруг с декабре мы видим, как раз, наверное, в районе 45 тысяч, пусть их даже было 120, в общем, вдруг мы видим на площади народу, сколько в теории нужно для создания партии тогда. Есть тонкий момент. Люди выходили не по призыву тех лидеров, которые стояли на трибуне, а выходили по своим соображениям. Рассерженные горожане – про это много сказано. Но для меня лично и для моих коллег по редакции это было критерием. Вот мы увидели большое количество людей, которые, не обладая, может быть, артикулированной идеологией, заполнили площадь. Это являлось критерием того, почему мы это начали освещать. К концу февраля все удивились: как, у него (то есть у меня) Немцов, Рыжков… Ну да. Потому что что-то произошло. Должен с известной горечью заметить, что к концу февраля появление оппозиционных лидеров в эфире стало приводить к снижению рейтинга, вместо повышения. Люди пригляделись, вслушались, и это возвращает нас к теме политической дееспособности.
Поэтому я искренне всячески желаю, чтобы наши оппозиционные силы сейчас сформировали партии, поучаствовали в выборах. Я думаю, что им правильнее идти по пути, который я условно называю «Шинн Фейн», британские либеральные демократы. И та, и другая были партии когда-то, на нашем сленге говоря, федеральными, потом их постигли неудачи. И они вернулись в большую политику через местные советы, через советы графств, что вполне нормальный способ и здесь. А сейчас ходят. Слушайте, и что? Ну давайте походите еще двадцать раз.
Яковлев:
- Дежурный аргумент оппозиции: нас обманули. Обещали прямые выборы губернаторов, а оставили фильтр. Обещали упрощенную регистрацию политических партий и запретили создание блоков. Согласны с этим?
Брилев:
- Знаете, тут я буду личную точку зрения высказывать. Что касается прямых выборов губернаторов. Я хочу вам сказать, когда после Беслана Путин объявил о переходе на назначение губернаторов, когда я это слушал, чуть не упал со стула. Мне вообще очень нравится голосовать. Я с тех пор, как обрел половозрелость, она же право голоса, как-то регулярно хожу и голосую. Одни выборы пропустил – позапрошлые в Мосгордуму. Был занят. Мне процесс нравится, я достаточно серьезно к этому отношусь. Поэтому мне было обидно. С другой стороны, хотя это противоречит моим взглядам на жизнь, но я должен с горечью признаться, что это не худшая идея была. Я очень много езжу по стране. У меня за плечами 50 с лишним регионов, раз двадцать за год я бываю в командировках в провинции, я их знаю и чувствую. От Тувы до Хабаровского края и от Коми…
Идея с подотчетностью губернаторов не только своим парламентам, но и перед президентским оком, она, к огромному сожалению, но такая уж у нас страна, с таким багажом проблем, отнюдь не лишена была оснований. Мне самому не по себе это говорить. Но в этой системе было зерно. Сейчас мы возвращаемся к прямым выборам, которые мне нравятся намного больше в теории. Но на практике…
Яковлев:
- Народ не готов к демократии?
Брилев:
- Нет, этого я никогда вам не скажу, потому что это не так. Народ готов к демократии. Она потому и власть народа. Но ведь фильм «День выборов» не такой уж и гротескный.
Яковлев:
- Во всем цивилизованном мире проходят выборы.
Брилев:
- Я за прямые выборы губернаторов. Но давайте быть корректными. Где проходят прямые выборы губернаторов? Кроме США?
Яковлев:
- В Германии – нет. Во Франции – нет. В основном это Штаты.
Брилев:
- Выборы губернаторов проводятся в Аргентине, в Бразилии, в Мексике. С точки зрения ВВП на душу населения это наши братья.
Яковлев:
- Продолжим по поводу выборов. Замечательный анекдот вы мне тут рассказали.
Брилев:
- Проходят выборы в Америке, где как раз выбирают губернаторов. Приходит человек к кандидату в губернаторы и говорит: «Мистер Джонсон, за вас все думающие люди штата». Он говорит: «Да, но мне нужно большинство». Прямые выборы – это очень хорошо, мне нравится, я за. Но это такая штука. Там работает закон сложных чисел, но не обязательно закон политического идеализма или идеалов. И фильм «День выборов» отнюдь не такой гротескный, как можно подумать. Поэтому фильтры, к огромному моему сожалению, имеют право на существование. Нечего тут обижаться оппозиции. Надо пытаться в них участвовать. Тем более, что набрать 5 % голос муниципальных депутатов - это не бином Ньютона.
Яковлев:
- От 50 %.
Брилев:
- У «Единой России», если бояться ее, нету 99 % нигде. Поэтому набрать за счет оппозиционных, если уж на то пошло, вы всегда можете.
Яковлев:
- Вы вспомнили митинги. Вообще что происходит? Такого количества людей на митинге не было, если мне память не изменяет, с 1993 года. Почему 100 тысяч человек, 200 тысяч человек вышли на улицу? Это же не просто нечестные выборы?
Брилев:
- Естественно. И вопрос не только в прямых выборах. Коренная проблема нашего политического устройства не в том, выбираешь ты прямо или криво. Лучше прямо. Но не в этом суть. В действительности коренной проблемой является независимость правосудия. Власть из трех ветвей состоит. Вот где корень проблемы.
Яковлев:
- Отсутствует независимый арбитр?
Брилев:
- В принципе перекошена система сдержек и противовесов между тремя ветвями власти в России. Вот над чем надо думать.
Яковлев:
- Причины протеста?
Брилев:
- Я думаю, что коренной проблемой является отсутствие в стране возможностей, которые были, например, у моего отца. Пошел в армию служить, хорошо отслужил, стал старшим сержантом. Вот тебе направление в вуз. Закончил хорошо вуз – вот тебе хорошая работа. Я специально утрирую. Но были узаконенные и устоявшиеся социальные лифты. Они исчезли.
Яковлев:
- И стабильность.
Брилев:
- Ну, наверное. Хотя не будем преувеличивать такую уж совсем стабильность советской власти. Она была спорная в разных частях страны – стабильность. Я прекрасно помню рассказы знакомых моих родителей, жителей Краснодарского края, которые рассказывали, как в конце 70-х годов по Чечне люди ездили с автоматами за плечом, а милиционер стыдливо отводил глаза. Россия всегда была очень сложная страна. И с социально-экономической точки зрения, и стабильность в виде колбасных электричек или колбасных автобусов, которые приезжали в мой родной 9-й микрорайон Теплого Стана из Калуги, это спорная стабильность, унизительная стабильность.
Да, отсутствие социальных лифтов – ситуация парадоксальная. Потому что очень многие из тех людей, которые представляют успешный средний класс, креативный, возникли в эпоху Путина. И они же первыми говорят: не хотим жить так. Ситуация сложная, здесь нет черного и белого. Мы помним, что социология среди участников первого митинга на Болотной давала очень любопытные цифры по разбивке их на избирателей той или иной партии. Такого процента яблочников, который был на Болотной, нет даже в Москве. Кто меня пугает во всей этой истории по-настоящему, напрягает, если хотите, физически пугает, это публика вроде Удальцова. Говорю это не только как человек, который еще успел сдать историю КПСС, но и как человек, который живо этим продолжает интересоваться. Не этим Удальцовым, а у любого из нас есть личный интерес, у меня книжка в сентябре выходит, мне при подготовке этой книжки довольно много пришлось всего этого прочесть. Я могу квалифицировать Удальцова как чистой воды троцкиста. Троцкизм являлся истинным продолжением марксизма-ленинизма, в отличие от державной истории Сталина. На мой личный взгляд, нет ничего более страшного, чем эта идеология. А в силу того, что никто ничего не знает из молодых, не только отсутствует исторический опыт, но и уровень образованности упал катастрофически, запудрить мозги этой страшной штукой можно в секунду. Вот этого я очень боюсь, что во главе среднего класса, требующего больших свобод, в силу своей харизмы, энергетики и дееспособности, тут она как раз присутствует, могут встать очень опасные политические элементы, которые однажды уже страну так завели, что расхлебываем до сих пор.
Яковлев:
- Вас часто можно увидеть рядом с властью. Вы берете регулярно интервью у первых лиц государства.
Брилев:
- Точно так же, как у Зюганова – рекорд посещаемости телевидения в моей студии. И так, и сяк.
Яковлев:
- Я часто вижу известных журналистов в качестве спикеров власти. Максим Шевченко, Владимир Соловьев – в какой-то момент они были членами Общественной палаты, выступали на митингах в поддержку Путина.
Брилев:
- Соловьев, по-моему, не был членом Общественной палаты.
Яковлев:
- Но он выступал на одном из митингов в поддержку Владимира Путина еще в 2007 году. Вас я там нигде не видел. Не предлагали? Или вы отказывались?
Брилев:
- Я как-то сам себя там не вижу.
Яковлев:
- Почему?
Брилев:
- У меня профессия другая. Я не хочу сказать, что она совсем другая от Володи и Максима, но им это нравится. Я стою на той позиции, что в момент, когда тебе хочется заняться политикой, следующий день единого голосования выбираешь, выбираешь нравящийся тебе избирательный участок, идешь, избираешься, становишься политиком. Я профессию понимаю несколько иначе. Абсолютно уважительно отношусь к тому, что делают Максим и Владимир. Яркие личности. Но мое понимание несколько другое.
Яковлев:
- У вас нет ощущения, что на телевидении в целом стало чуть посвободнее в последнее время, после Болотной площади?
Брилев:
- Просто жизнь стала сейчас более разнообразной. Я возвращаюсь к своему изначальному тезису о степени дееспособности тех, кто полагает себя участниками политического процесса. Не только власть маргинализировала нашу оппозицию. Оппозиция сама маргинализировалась по полной программе. И лишилась той самой божьей искры, если хотите. Это печальное время – начало XIX века. В плане того, что случилось с нашей оппозицией. Хотите, расскажу короткую историю. Выборы 2003 года, думские. Вой и стоны оппозиции о том, что ее не пускают на телевизор. Серьезная летучка у нас на работе, и мы договариваемся о том, что у нас в программе, тогда я вел «Вести недели» будут десятиминутные слоты для лидеров думских фракций. Записали Немцова. Тогда были предложения по закону о гарантиях избирательных прав.
Добираемся до Явлинского. А Григорий Алексеевич кричит, что его не пускают. Я к нему прихожу, у меня с ним очень хорошие личные отношения. Говорю: Григорий Алексеевич, жаловались? Вот вам 10 минут – давайте. О чем будем говорить? Он говорит: о бюджете. За три недели до выборов? Тема специфическая, да и зная, как вы про нее говорите, это поймут несколько специализированных членов бюджетного комитета Думы и специалистов Минфина. Нет, хочу про бюджет. Воля ваша. Садимся разговаривать. Расскажу о моменте, где я должен был прервать запись. Мы садимся, и он мне говорит, я сейчас цифры с потолка буду брать, но это звучало примерно так. В то время, как федеральное правительство предлагает на эти цели 87364582 рубля 15 копеек, мы предлагаем… и вот такую же сумму. Я говорю: что это было? Он говорит: а что? Я говорю: давайте разделим это на 365 или на 52. Он говорит: зачем? Это количество дней в году и количество недель в году. Потом разделим на 142 млн. Зачем? Это количество людей в нашей стране. И вы сможете сказать: федеральное правительство предлагает на эти цели 82 рубля на человека, а мы предлагаем 96. Гениальная предвыборная технология. Результаты выборов того года известны. Иными словами…
Яковлев:
- Сегодня нечто подобное?
Брилев:
- Оппозиция тогдашняя, по крайней мере, несла не меньшую ответственность за то, что не нашла в себе сил грамотно, правильно сформулировать и отказаться от самолюбования. Сегодня ситуация заключается в том, что количество представителей среднего класса стало намного больше. Это добавляет свободы людям, внутренней свободы. В плане организации партии, с которой можно идти на выборы, посмотрим. Эта радикальная либерализация партийного законодательства, слава богу, что она состоялась. Нам с вами ждать осталось совсем недолго – осенних выборов. Причем я на месте нашей оппозиции действительно бы постарался, никто им не запрещает участвовать в парламентских выборах, пожалуйста. Ребята, давайте начнем с местных советов. Канализация, водопровод и так далее. На этом набираются политические очки, на этом ты ткешь ткань поддержки на грядущих выборах, так ты узнаешь, кто куда как ходит и чего. Избиратель.
Вот для меня осенью будет очень серьезный тест. При том, что, конечно же, система политическая требует либерализации. Социальные лифты должны возникать и даже, если хотите, искусственно создаваться, коль они не создаются по мановению рынка. Хотя, если честно, лично я стою на достаточно правых позициях в плане экономического развития. Ну да, это будет тест. Поэтому я ничего не преувеличиваю и ничего не преуменьшаю. Я не преуменьшаю запрос на перемены в стране. Но, к огромному сожалению, я не могу преувеличивать степень политической дееспособности. Гулять по улицам и бульварам – это одно. Заниматься рутинной политической работой – это другое.
Яковлев:
- У нас состав правительства серьезно изменился. Три телецаря остались на месте. Добродеев, Эрнст и Кулистиков. Три столпа нашего телевидения. Федеральные каналы будут меняться?
Брилев:
- Должны.
Яковлев:
- Или будут развиваться в том же русле, что и до сих пор?
Брилев:
- Телевидение уже очень сильно развивается по причине того, что мы с вами сидим на еще одном телевизионном канале. Здесь не поспоришь с реалиями. Потому что технологии шагают такими семимильными шагами, что распространение телесигнала по стране, которое было платиновым еще десять лет назад, уже за счет Интернета хотя бы того же самого широкополосного представляет из себя много более дешевый процесс. Так или иначе, федеральные каналы будут оказываться во много более конкурентной среде. С мультиплексом или без мультиплекса. Вон у вас спутниковые тарелки уже висят и Интернет есть. Конкуренция возрастает.
Как показывает западный опыт, эти универсальные каналы – ART, СDF, ВВС, ATN, конечно, теряют долю. Не революционно, не катастрофически, но теряют. Возникает больше специализированных каналов. Но в то же время, давайте не будем преувеличивать не запрос даже, запрос есть, не будет преувеличивать эту фантазию о том, что сейчас у нас будет оппозиционное телевидение, и просто все прильнут. Вот у вас есть «Дождь». И какие там цифры? Что, вся страна вымирает по вечерам его смотреть? Общество уже другое.
Яковлев:
- Несколько лет назад на одном мероприятии мне сказали: о, Брилев, он скоро ВГТРК возглавит, показывая на вас. Вы – заместитель гендиректора телеканала «Россия», снимаете фильмы, пишете книжки и ведете программу «Вести в субботу». Все же Сергей Брилев в будущем – это прежде всего кто? Журналист, управленец?
Брилев:
- Журналист. Знаете, одно другого совершенно не исключает. Мне очень нравится работать в кадре, у меня на подходе несколько документальных проектов. Причем где-то я выступаю автором, где-то я выступаю продюсером. Посмотрите на титры иных программ, там С. Брилев стоит как продюсер. Все будет продолжаться.
Яковлев:
- Поживем – увидим. Сергей Брилев был сегодня гостем нашей студии.